Размыкание Европы

Сходил недавно - ну, это в ту эпоху, когда еще театры были открыты - на "Теллурию" по одному из моих самых любимых романов Владимира Сорокина, в постановке Константина Богомолова, с Ириной Апексимовой и Игорем Миркурбановым. Сразу скажу, что эта одна из лучших богомоловских постановок, которые я посмотрел за последние годы. Она - зрелая. Вызревшая. Как и сорокинский роман. И вот сегодня я сел, посреди ново-средневековой Европы, прямо там, где происходит действие нескольких ее глав, "Теллурию" перечитывать. Ее хорошо читать вслух (и этим достоинством, кстати, грамотно распоряжается Богомолов и таганская Ко.). Была бы сегодня хорошая радиопостановка в 50 коротких частях, как раз на время карантина хватит (?): "Теллурия. Театр у микрофона". Только детей удалите от радиоприемников, плиз.

​

Сорокин - в этом всегда проявление большого писателя - писал (в 2013 году) будто для дня сегодняшнего. Какой выйдет Европа из битвы и чистилища? Есть ли оно вообще - "чистилище"? Идея анти-интеграции Европы, когда возвращаются и Лангедок, и Бавария, и Бернская республика - это полезная провокация. Мои друзья и френды, любящие форсайты, - проведите следующий форсайт, взяв за основу сценарий "Теллурии". Я понимаю, несколько, г-мм, заковыристей будет с идеей продуктивной разинтеграции России, про все эти Подмосквы, Уральские и Барабинские республики; ну это ладно, спишите на сорокинскую не в меру буйную фантазию, вынесите за скобки, вам что, одной Европы будет мало? Но вот эта полуразрушенная, полураспавшаяся Европа, отряхивающаяся, будто от морока, от заразы (да, у Сорокина зараза несколько иного рода) - это вам прямо для сегодняшней политинформации, зачем ждать форсайтов?

​

Легко догадаться, что Богомолова больше интересует Россия, ее будущие трипы. Одна из блестящих "глав" спектакля - как и срединная глава романа: диалог псоглавцев (a.k.a. представители творческой интеллигенции) Фомы и Романа за поеданием человеческой головы на свежем воздухе. Хорош и русский дух, исходящий из нескольких "московских" монологов. Богомолову у Сорокина интересна прежде всего "литература больших идей". Но ведь "Теллурия" - редкостный случай совмещения Литературы Идей с Литературой Чистого Стиля. Точно так же как когда-то Набоков в "Аде" (Владимир Владимирович, не переворачивайся в своем кларанском гробу), Сорокин в каждой из глав воспроизводит/пародирует стили разных классиков и полуклассиков русской и особенно советской литературы. 50 глав - 50 стилей. И это - раздолье не только для литературоведа, но и для артиста. Пестрый актерский состав, собранный Богомоловым вокруг Таганки для "Теллурии", полощет этими Текстами рот, будто дорогим вином. Даже когда это - анти-тексты. И это мощно работает. Слава богу, не переувлеклись Идеями. Сохранили Текст.

​

Но, понятное дело, не все 50 глав. Выбор из "Теллурии" - задача сама по себе нешуточная. My sweet, my venerable boy - безошибочное начало. Письмо иноземца из ново-Московии: "Говорят, въехать в это государство гораздо легче, чем выехать из него". И окна Националя с видом на Кремль, и отсутствующий кареглазый Fedenka, - все это сразу электризует зал.

​

Однако мне не хватило в богомоловской постановке - ой как не хватило (или было, а я задремал?) двух, по-моему, ключевых, глав "Теллурии". Нет, не про Президента Республики Теллурия Жан-Франсуа Трокара, парящего над своими горно-алтайскими подданными перед тем как заняться сексом с Ланью и Рысью, не угадали. Двух монологов. Первый - почти что зачин: "Совершенное Государство". Тёмный. И финальный, 50-й: "Кланяйся токмо солнышку". Светлый. В нем Сорокин достигает вершин и стилеподражания, и Литературы одновременно. Зароастрийские переклички разбросаны по всей ткани романа, начиная с истоков теллура. Но в главе L есть что-то очень простое (как и в самом ее лаконичном номере), что-то очень сокровенное, где вечный сорокинский стёб - уже и не стёб. А вечный зов по простому единению с Природой, доходящий до поздне-пушкинских глубин: "Нам лишнего не надобно, ни баб, ни кина, ни пузырей, ни войны, ни денег, ни начальства вашего. Ласкай токмо зверушку лохматую. Пререкайся токмо с птицами лесными. Что еще человеку надо?" И верно. Зверушки то они, в отличие от человеков - незаразные.

​

​

"Соли у меня три пуда, покамест хватит, засолю лосятины, сооружу коптильню, буду грудинку кабанью коптить. Сперва очаг черный обустрою, а на будущий год за глиной съезжу на реку, нарублю кирпичей из бульников, сложу печь, обмажу глиною. А там и круг гончарный поставлю, буду крынки-махотки скуделить до обжигать. Наполню их барсучьим жиром, кабаньим салом, орехами, ягодами сушеными, облепихою, грибами солеными. Погребок просторный вырою, с ледником. Рожь посею, чай, семян прихватил. Буду хлеб печь, пиво варить да на печи греться. Мож, зверушку какую лохматую заведу себе для дружбы, чтобы не скучать. Нам лишнего не надобно, ни баб, ни кина (...) ни войны, ни денег, ни начальства вашего. Так и доживу свой век. Дом есть, крыша не текет, пожрать есть что. На работу ходить не надобно, паши знай на себя любимого. Спи, когда тебе вздумается. Кланяйся токмо солнышку. Ласкай токмо зверушку лохматую. Пререкайся токмо с птицами лесными. Что еще человеку надо?"

​